Книга вторая. Песнь вторая. Царство Тонкой Материи
Оглавление
Музыкальное сопровождение
В неощутимом поле тайной сути,
Этого малого, внешнего бытия широко подтвержденного,
Отделенного от видения, земной оградой жесткой,
Вошел он в кристальную, магическую атмосферу
И обнаружил жизнь, что не от плоти происходит,
Свет, что видимыми делает нематериальные вещи.
Прекрасная ступень в иерархии чуда,
Королевство тонкой Материи, феерия мастерства,
Набросок на фоне живых оттенков неба,
Выглянувшее из марева и великолепия транса,
То волшебство фасад свой проявило.
Мир более любовных форм расположен рядом с нами,
Где, незамаскированные от земного искажающего взгляда,
Все формы прекрасны, все вещи правдивы.
В этой сверкающей среде, мистично чистой
Глаза были дверьми для чувств небесных,
И был слух музыкой, прикосновение - обаяния чарами,
И сердце обретало более глубокое дыхание силы.
Там обитают земной природы сияющие истоки:
Те совершенные планы, по которым, свои труды она формует
И отдаленный результат ее усилий тяжких,
Отдохновение в рамках установленной судьбы.
Сейчас, напрасная попытка иль выигрыш пустой,
Уже нанесены на карту и спланировано время,
И фигуры ее суверенитета будущего.
В пышных отличительных чертах намеченных желанием.
Спасение золотое из умственного лабиринта,
Не найдены еще богатства, и нашим жизням не принадлежат,
И не запятнаны бесчестьем смертной мысли
В этой прозрачной атмосфере выжидая.
Все наши начинания смутные там берут исток,
Наши срединные периоды набросаны предзнания строками,
И ожидаемые, наши финалы завершенные живут.
Эта бриллиантовая кровля нашего нисходящего плана,
Вольное благо райской атмосферы прерывая,
Допускает маленький прорыв могучего дыхания
Или благоуханные проходы сквозь решетку золотую;
Это покрытие – наш потолок ума земного, что заслоняет нас
От бессмертных светил и потоков Божьего дождя,
Но все же пропускает странное свечение радужное,
И блестящие капли росы из Бессмертного неба.
Проход для Сил оккультный, что движут нашими днями,
Позади этих грубых стен Природы.
Палата свадебная Ума и Формы, паутиной
Скрывает, гобеленом снов; скрадывает
Небесное значение мыслей, как через вуаль,
И внутреннее зрение продолжает внешнюю сцену.
Сознание более тонкое, с очертаниями счастливыми,
Имело такт, не достижимый нашему касанию,
И чувства чистоту, что мы не в силах ощутить;
Заступничество с помощью извечного Луча
Вдохновляет наши преходящие, земные, скоротечные попытки
На красоту и формы совершенные вещей.
В покоях юной божественности силы
И игры ранние извечного Ребенка
То воплощение его мыслей окрыленных
Омытые в ярких цветах вечного чуда
И убаюканные шепотом ясной атмосферы
Отдыхали, окрашенные мечтами, как птица на дереве безвременном
Пред тем, как нырнуть в потоки океана времени земного.
Всему что видится здесь, имеется аналог там более совершенный.
И что бы ни лелеяли наши сердца, умы не создавали,
Какую то изначальную прелесть утрачивая здесь,
Оттуда ссылается, согласное принять земную примесь.
И все что видится здесь очаровательным и грациозным
Находит там бессмертные и безупречные черты свои;
И все что здесь прекрасно, там – божественно.
Там есть такие образы, что и не снились разуму земному:
Тела, что не имеют материальных аналогий
Взор внутренний пересекали, озаренный трансом
И восхищали сердце своей небесною походкой
Склоняя небеса обжить те удивительные сферы.
В этих глубинах бродят будущего чудеса;
И вещи старые и новые используются в тех глубинах;
Вершины заполоняет карнавал красы,
В волшебном королевстве идеального видения.
В своем роскошном вестибюле приватности,
Материя и душа в сознании едином повстречались
Подобно любовникам в тайном, одиноком месте:
Еще не проиграв удачу, в объятьях страсти
Они соединяют свою силу, сладость и восторг
И смешиваясь, делают высоты и глубины единым миром.
Завоеватель из Бесконечности бесформенной,
Осмелился ворваться в область Бессознания,
Духа броском, направляя тело к прикосновению земли.
Пока он не завернут в черты земные,
Готов нести переживания смерти и рождения,
Склоняя бездну к райским формам,
Покровы своей нетленности
Оживленные, чтобы осветить владетеля чины,
Способные вынести жернова Случая и Времени.
Ткань сотканная из лучистого света души,
И субстанции Силы Материи, обремененной ярлыками, -
Представленная тщетно в наших умах тонкая атмосфера
Лепила фантом абстрактный ментального творения, -
И ощущает то, что не в состоянии чувствовать тела земные
И более реальное, чем эта грубая основа.
После падения смертности плаща,
К высотам тяжесть восхождения облегчилась;
Очищенный, чтоб прикоснуться к окружению прекрасному,
Он каплями сочился покрова старых, плотных форм,
Земного нисхождения, объятия тягостные отменяя,
Из мира к высшему творению несет он душу,
До пиков обнаженного эфира,
Пока не остается только духа простота,
Существования вечного, первое призрачное одеяние.
Но когда он должен вернуться, к своей тяжкой, смертной ноше
И тяжкому набору земных экспериментов,
Тогда обратно примет тот, груз одеяний.
Задолго до того, как земли облачение твердое было подделано
Техникой атомной Пустоты,
Покрытие прозрачное само маскировки
Было выткано вокруг тайного духа в вещах.
Те тонкие области из сфер сияющих сотворены.
Это удивительный мир, со своим лучащимся благом
Видения, и нерушимого счастья,
Его заботы – лишь о выражении и совершенстве формы;
На пиках своих ясный, на нижних планах он опасный;
На край коленей Матери – Природы свет его зовет;
Сдает в аренду красоту террору бездн
Глаза очаровательные – рискованным Богам,
Инвестирует грацией демонов и змей.
Свой транс навязывает земли бессознание,
Бессмертный, он прядет для нас смертную робу
И разрешает нашу смертность.
Этот медиум служит большему Сознанию:
Его скрытого самовластия сосуд
Это тонкая площадка Материи миров,
Это то неизменное, в своей меняющейся форме,
В складках своей творящей памяти
В себе хранит бессмертный тип временных вещей;
Его снижение потенции обнаруживает наш упадок сил;
Его изобретает мысль невежество наших рассуждений;
Его чувства – родители наших рефлексов тела.
Дыхание наше тайное – более могучая неутомимая сила,
И притаившееся солнце в мгновении внутреннего взора,
Его внушения тонкие есть скрытый подтекст
Для наших радужных и богатых фантазий,
Вещей касаясь преображающим оттенком,
Пока даже земная грязь не обогатится и не согреется дыханием небес
И слава не блеснет из этого падения души.
Это знание – точка отсчета наших ошибок;
Его красота надевает нашу грязную маску – уродство,
Его артистичный талант начинает повествование нашего зла.
Выше – небо творческой истины,
Меж ними – космос грез гармоничных,
Внизу – хаос, растворяющий формы,
Он погружается, теряясь в нашей бессознательной основе.
Из этого падения наша плотная Материя произошла.
Так было предпринято погружение Бога в Ночь.
Так этот падший мир стал нянькою душ
И населен божественностью скрытой.
Существо проснулось, и в пустоте бессмысленной жило,
Широкий мир Неведения стремился к жизни, к мысли,
Сознание вырвалось из сна бездумного.
Все здесь ведомо бесчувственной волей.
Так падшая, бессознательная, в депрессии, инертная и плотная
Погруженная в бездушную и вялую дрему
Земля лежит, работая во сне, принужденная творить
Подсознания памятью тоскующей
Оставшейся от счастья мертвого, перед своим рождением,
Чужое изумление в бесчувственной груди.
Это болото должно стать приютом для орхидеи, розы,
Из слепой и безвольной субстанции должна возникнуть красота
Что высшим, более счастливым сферам надлежит.
Это судьба ей завещанная,
Как если б пораженный бог оставил золотую веру
Силе слепой и душе в темнице заключенной.
Она должна восстановить из потерянных фрагментов,
Пересказать из документа полностью, где-нибудь еще
Свой титул двойственный, к своему божественному Имени.
Остаток, свое единое наследство,
Всех вещей, она несла, в своей бесформенной пыли.
Ее гигантская энергия связана с формами мелкими
В движении медленном и осторожном эксперимента ее силы.
Имея только тупой и хрупкий инструмент для действий
Она приняла как надобность своей природы
И человеку данная, для колоссального труда,
Усилий невозможных для богов.
На полях смерти едва теплилась жизнь
Претендуя на свою часть бессмертия;
Служило средством грубое, полусознательное тело
И Ум, что должен восстанавливать потерянное знание
Захвачен в камне бессознания мира
И все еще в бесчисленных узлах Закона
Дух восстает как царь Природы.
Причина этой дерзости – могучее родство.
Мы все пытаемся в этом несовершенном мире
Заглянуть вперед или назад за проблеск Времени
К этой идее чистой и твердому незыблемому типу
В абсолют творения безупречного мастерства.
В проходящих формах уловить совершенное,
Фиксировать прикосновение вечное во временных вещах,
Это здесь закон всего совершенства.
Фрагмент здесь схвачен замысла небес;
Иначе б не надеялись мы на большее существование
Экстаза и славы быть не могло.
И даже в той малости нашего смертного состояния,
Даже в тюрьме внешних форм,
Бриллиантовый пассаж для Пламени непогрешимого
Ведущий сквозь грубые стены нервов и мозга,
Великолепие давит иль прорывается Сила,
Земной, глухой барьер на время был смещен,
И Бессознания печать была поднята с наших глаз
И мы взрастаем как сосуд творящей мощи,
Энтузиазм божественного удивления
Наполнил нашу жизнь трепетом мистичным,
Мученьем радостным дрожал в наших конечностях;
Дрема красы танцует сквозь сердце,
Мысль из вечного Разума вырисовывается рядом,
Намеки, брошены из Невидимого,
Пробужденного из Бесконечности сна приходят вниз,
Символы Того, что никогда еще не было сотворено.
Но вскоре инертная плоть не отвечает боле;
И тонет оргия священного восторга,
И пламя страсти, силы прилив
Отобраны у нас и, хотя сияющие формы
Поддерживали изумление Земли, изображая высшее,
Слишком мало по сравнению с тем, что оставило след.
Глаза земные, полу-зрящие, силы ее наполовину сформированные;
Ее редчайшие работы копируют небесное искусство.
Сияние уловок золотых,
Шедевр вдохновленного устройства и правила,
Формы ее скрывают то, что обитает в них, и только лишь изображают
Чудо неуловимое саморожденных форм,
Что изначально во взоре Вечного живет.
Здесь, в трудном и незавершенном мире
И в медленной работе Сил бессознания;
Здесь есть гадающий ум человека, темный,
Он – гений, рожденный из почвы бесчувственной.
Копировать земные копии, есть его искусство.
Когда стремится он к вещам, превосходящим землю,
Грубы настолько инструменты, настолько содержание сыро,
И трудно достижение, с кровью в сердце
Его воздушного замка божественной Идеи,
Его фигура во Времени – приют для Нерожденного.
Все наше существо трепещет, далекими, высокими воспоминаниями
И принесло бы вниз, сюда свое значение незапамятное,
Но слишком высоко, божественно для Земной, природной схемы,
Вне достижения нашего, горение вечное чудес.
Абсолютные, они пребывали, нерожденные и неизменные,
Непорочные в нетленной атмосфере Духа,
Бессмертные, в мире неподвижного Времени
И неизменной думе глубокого само-пространства.
И лишь тогда, когда мы поднимаемся над самим собой,
Линия Трансцендентного встречает наш путь
Соединяет нас с вневременным и истинным;
И приносит нам неизбежное слово,
Божественное действие, мысль, что никогда не умирает.
Пульсацию света и славу окутанную мозгом,
И путешествующие вниз, в исчезающем пути мгновения
Фигуры вечности приходят.
Как посетители ума иль сердца гости
Пока они поддерживают нашу тленность краткую,
Или случайно, иногда – откровения проблеск
Видением нашим уловленные, деликатные догадки.
Хотя это только начало и первая попытка,
Мерцание это указует на тайну нашего рождения
И чудо скрытое нашей судьбы.
Что есть мы там и здесь, чем будем на Земле
Воплощено в контакт и зов.
Пока еще изъян земной есть наша сфера,
Зеркало нашей природы показывают не нашу реальную суть;
Величие неуловимое покоится еще внутри.
Сомнения будущности Земли наше наследие скрывают:
Свет ныне отдаленный будет здесь теперь расти,
Та Сила, что посещает нас – товарищ наш могучий;
То Несказанное отыщет тайный голос,
То Нерушимое родится сквозь Материи завесу,
Делая это смертное тело одеждой божества.
Величие Духа – есть наш источник вечный
И будет нам короной в бесконечном Времени.
Просторы Неизвестного вокруг нас и внутри;
Все вещи обернуты динамическим Одним:
Всю жизнь соединяет связь тонкая, союз.
Так, все Творение есть единственная цепь:
Мы не покинуты одни в закрытой схеме,
Между ведущей силой бессознательной
И недостижимым Абсолютом.
Жизнь наша – побуждение к возвышенному уровню души,
Наш взгляд живущий – вне стен ума,
Связь с более великими мирами;
Там земли более яркие и шире небеса, чем наши.
Там области, где Бытие высиживает в своих собственных глубинах;
Эти чувства в огромной и подвижной сердцевине
Свои безымянные, бесформенные, не рожденные потенции,
Кричащие, чтоб выразить в необъятном Просторе:
Невыразимое, вне смерти и Тьмы,
Вечной Истины образы,
Выглядывают из камер своих душ, собой поглощенных:
Как если б пристально внимали свидетелю внутри
Тот Дух хранит свою работу и отражение свое,
Силу и страсть вневременного сердца, образы текучего экстаза,
Великолепие своей многообразной мощи.
Отсюда в наши души приходит мистическое вещество
В успех нашего рождения нашей природы,
Там есть всего того, чем мы являемся, непоколебимая высь
И незапамятный оттиск того, чем быть надеемся.
На каждом плане иерархическая Власть,
Посвящается в несказанные истины,
Мечтает их интерпретировать и сделать частью жизни
В своем собственном естественном стиле и живым языком;
Какую-то – чертой Нерожденного совершенства
Какую-то зрением, видящим во всеведущем Свете,
Какой-то отдаленной нотой Голоса бессмертного поющего рапсодии,
Какие-то – восторгом, все-творящего блаженства,
Какие-то – формой и планом невыразимой Красоты.
Есть ли миры тех ближе абсолютных областей,
Где отклик Истины так быстр и постоянен
И рамками своими Дух не ограничен
И сердце точно схвачено, поделено и платит за аренду
И красота, и восхищение – обитатели живые
Любовь и сладость – есть законы жизни?
Прекрасная субстанция в едва уловимой форме
Божественное воплощает, о чем Земля лишь грезит;
Может настигнуть силой радости бегущие стопы;
Перепрыгнув барьер, установленный Временем,
Схватить интуитивной сетью быстрой
Беглянку счастье, мы желаем.
Природу поднял больший вздох,
Пластична и пассивна во все формирующем Огне,
Случайному, пылающему прикосновению Бога отвечает;
Не восприимчива к нашей инерции ответу
Слышит слово, к которому глухи наши сердца,
И принимает видение бессмертных глаз
И путешественник на дорогах линий и цветов,
Преследует дух красоты до дома своего.
Так приближаемся мы ко Все – Чудесному
Восторгу его, следуя в вещах как знакам и советам;
И красота – всего лишь след его, показывающий нам, где он прошел,
Любовь это его биения сердца ритм в груди, что смертна,
Счастье – его улыбка, на восхитительном лице,
Общение существ духовных,
Гений творящей Имманентности,
Глубоко интимным делает все творение:
Четвертым измерением эстетического вкуса,
Где все есть в нас и мы во всем.
К космическим широтам души наши равняются.
Горение восторга соединяет видение и провидца;
Рабочего и мастерство, растущее у каждого внутри,
Совершенства достигая магическом пульсом,
И страсти в своем близком тождестве.
Все что мы медленно собираем из разбросанных частей,
Иль долгим трудом, развиваем с запинками,
Есть ли там саморожденный в своем вечном праве?
Огонь интуитивный гореть в нас также может;
Света агент, он свернут в нашем закрытом сердце,
Этот дом - на небесных высотах:
И нисходящий, он может принести те небеса сюда.
Но слишком редко и недолго пылает пламя то;
Эта радость взывает с тех божественных высот
Приносит краткие, волшебные воспоминания
Великолепный и высокий проблеск интерпретирующей мысли,
Но видение не полно и восторг.
Вуаль сохранена, и что-то все еще придерживает сзади,
Что бы не став пленниками радости и красоты,
Наши души, о стремлении к Высочайшему не забыли.
В той ясной тонкой области за нашей собственной
Форма – есть все, боги физического здесь короли.
Свет вдохновляющий играет в ограничениях прекрасных;
И безупречная краса приходит по милости Природы;
Свобода там является гарантией совершенства.
Хотя в том абсолютном образе недостает проявленного Слова,
Воплощенного, духовного и чистого экстаза,
Все есть очарования чудо, симметричное,
Фантазии правление и линия совершенная.
Там все довольны всем и всеми и собой,
И завершенность, полнота богатая есть следствие ограничения предпринятого,
Чудо, изобилует в совершенной малости,
Восторг замысловатый буйствует в маленьком пространстве.
И каждый ритм родственен своей среде,
Каждая линия совершенна и неизменна,
Каждый объект безупречно возводится для очарования и применения.
Все влюблено в свой собственный восторг.
И не затронуто живет уверенное в своем совершенстве,
В небесном удовольствии радостная суть невосприимчива;
Довольна бытием, и не нуждается ни в чем.
Здесь не было бесполезного усилия разбившегося сердца:
Освобожденный от испытания и приказа,
Вне противостояния и боли,
Это был мир, который может не бояться и не горевать.
Что не имеет милости ошибок, поражений,
Что не дает ни места недостатку, ни силы неудачи.
Из некоего сжатого своего блаженства, нарисовал он сразу
Свои формы – исследования безмолвной Идеи,
И чудо своих ритмичных дум и действий,
Это твердость четкая техники и жизни округлость,
Это любезный народ форм бездушных,
И слава вдыхающих тел нам словно своя.
Он изумлен, его чувства восхищались с восторгом,
Он продвигался в божественном, но все же родственном мире,
И восторгался формам дивным, что так к нам близки,
И все же совершенны, как игрушки бога.
Бессмертие в аспекте тленности,
В своем узком и исключительном абсолюте
Мирясь с верховенством конечности порядком;
И не мечтает он о том, что быть могло бы;
В границах только может жить этот абсолют.
Превосходством обязанный своему собственному плану
Где все было закончено, и не осталось широты,
Ни пространства для тени безмерного,
Ни комнаты для неисчислимых сюрпризов.
Пленник своей собственной красоты и экстаза,
В магическом кругу, работала очарованная Сила.
Дух оставался позади, в тени, за этой оболочкой.
Он восхищен блистательной завершенностью собственных линий
Голубыми горизонтами, ограничивающими душу;
Мысль продвигалась в сияющих возможностях,
Но плавала она вдоль отмелей своих внешних идеалов:
Удовлетворенная жизнь держалась в своих границах
С мелким счастьем телесной деятельности.
Назначена как Сила, для ограниченного Разума,
Достигла безопасной скудности комнаты своей,
Она работала немного, играла и спала
И мыслила не о великой, несделанной работе.
Забывшая свои обширные и сильные желания,
Забывшая высоты, те, к которым восходила,
Ее прогулка пролегала по лучистой колее.
Прекрасное тело от легкости души,
Подобно тому, кто смеется в сладких и солнцем освещенных рощах,
По-детски она качалась в своей золотой колыбели радости.
Пространства зов не достигал ее очаровательной обители,
И не имела она крыльев для широкого, небезопасного полета,
Она столкнулась не с риском неба или бездны,
Она не знала ни перспективы, ни могучих грез,
Не сожалея об утраченных бесконечностях.
Совершенная картина в совершенном обрамлении,
Феерия искусства не в состоянии была его волю сохранить:
Это дало только мгновение прекрасное облегчение;
Беспечный час потрачен в блаженстве легком.
Наш дух устает от бытия поверхностного,
И превзошедший великолепие формы
Он поворачивается к скрытым силам и более глубоким состояниям.
Теперь смотрел он дальше, чтобы узреть более великий свет.
Его души восхождение высокое, оставлял позади
Двор бриллиантовый Дневного Дома,
Оставил он прекрасный Рай материальный.
Его предназначение пролегло вне этого, в большее Пространство.
Конец второй песни.
